Олег Рой - Числа зверя и человека
И тут у него зазвонил телефон.
– Слушаю, – сказал он, принимая звонок. – Да, Феликс.
Я обрадовался, услышав имя друга. Значит, он в порядке и действует.
– Кого? – с некоторым удивлением спросил епископ в трубку. – Так, понимаю. Феликс, тут Макс. Мы сейчас подъедем. Ждите там и скажите Ольге, что я разрешил. Если будет сомневаться, пусть перезвонит мне. Из храма носа не высовывать!
Он повернулся ко мне:
– Нам надо срочно поехать в собор. Там Феликс и Рита. У Риты проблемы. Да и у Феликса тоже. Уладим все это, а потом вы с Феликсом отправитесь за Марией.
И мы пошли ловить такси.
23.12.2042.
Сторожка лесного участка 11-083. Мария
Страшно.
Совершенно одна, в каком-то Богом забытом месте. Моя сестра – в больнице после аварии, и аварию эту наверняка подстроили. Значит, Рита все еще в опасности, в покое ее не оставят. А ведь кроме нее у меня никого нет. Почти никого. На этом мрачном фоне как-то уже совсем неважно, что за мной самой охотятся, и не просто какие-то охотники за головами, а сама почти что всемогущая Корпорация, к которой даже сверхдержавы ходят на поклон, выклянчивая квоты на АР.
Какая странная все-таки штука – власть. Какая-то ортопедическая фирма теперь стала решать судьбы целых народов, целых рас. И это тот самый Фишер, который начинал с кустарной протезной мастерской! Я знала, что Китаю, Индии, странам Африки и Латинской Америки Фишер выделяет АР с большой неохотой. И те вынуждены смиренно вымаливать «еще немного», а потом «еще немного». Его Всемогущество Господин Фишер! А за его спиной маячит зловещая фигура Ройзельмана, вероятно, считающего себя живым богом на Земле.
Чудовищно. Но еще чудовищнее и невероятнее – как стремительно человечество смирилось с подобным сумасшествием. Как будто так и надо. Женщины не просто жертвуют собой, они делают это с такой охотой, как будто все в их головах перевернулось. Да. Все перевернулось в этом мире.
Мысли немного отвлекали меня, но я все равно каждые десять-пятнадцать минут вставала, чтобы посмотреть в каждое из четырех окошек. Двери плотно заперты на засов, и входные, и внутренние. На столе – ружье, которого я тоже побаиваюсь, и похожий на игрушечный пистолет тазер. Макс показал мне, как стрелять из того и из другого, но я не уверена, что смогу это сделать, если возникнет такая необходимость. Боюсь, у меня от страха просто затрясутся руки. Я все-таки ужасная трусиха. А тут, в довершение ко всем моим страхам, над окружавшим домик лесом начал кружиться ворон. Круг, другой. Потом тяжело садился на одну из вершин (они качались от ветра, но ворону было все равно, а может, и нравилось), отдыхал, озираясь по сторонам, потом перелетал на другое дерево – и все это молча, без обычного своего зловещего карканья и скрежета. Мне почему-то казалось, что он прилетел за мной из города, где я частенько его видела. Я пыталась себя убеждать, что это глупости, что ничего особенного в этой птице нет, самый обычный лесной ворон. Он просто живет здесь, и ему нет никакого дела до сторожки. И все равно боялась.
Господи, куда деться, как избавиться от этого вечного страха?
Относительно безопасно я чувствовала себя только рядом с Ритой. И, как ни странно, с Максом. У нас с Ритой не было старшего брата, но сейчас мне захотелось (вот о чем я думаю, когда вокруг – смертельная опасность?), чтобы был. Макс как раз такой, какими бывают старшие братья в книжках, – надежный, вроде бы думает все время о чем-то своем, но как раз в тот момент, когда нужно, как это сказать, подставляет плечо. Заботится. Он за эти дни рассказал мне о себе и даже прочел кое-что из дневников его мамы. Он, кажется, переживает, что оказался не таким, как другие люди, но я-то вижу, что его страхи бессмысленны. Он не просто хороший человек, он намного лучше многих из тех, кого родили естественным образом. Многие из них прошли бы мимо девушки, которую увозят из больницы, не вмешиваясь. Кто-то просто не обратил бы внимания (мало ли кого и куда могут из больницы везти, раз везут, значит, положено – так думает большинство людей), кто-то попросту побоялся бы встревать. А Макс и заметил, и понял, и вмешался. Так что в его человечности у меня никаких сомнений нет.
Сегодня я спала урывками, то и дело вскакивая, глядя в окно и боясь увидеть там свет фонарей. Наверное, охотники придут с фонарями? Если нет, это, кажется, еще страшнее: черный лес, и оттуда к сторожке тянутся черные тени. И некоторые из них – совсем не тени.
К счастью, ночь прошла спокойно. Утром я кое-как перекусила консервами, заварила чай и протопила печь. Макс за эти дни научил меня многому. А потом вновь уселась за стол и стала ждать.
Что мне еще остается? Только ждать. Я не могла даже почитать, не хотела разряжать телефон – электричества в сторожке не было, и зарядить его было нечем. А Макс, должно быть, только-только добрался до города. А ему еще нужно отыскать там Алекса, Феликса, помочь Рите – и только потом он сможет вернуться сюда. Долго. Это очень долго.
Все, что я могла, – это бесконечно смотреть в окно. В каждое из четырех по очереди.
Между лесом и домом было относительно свободное пространство, как бы опушка или бывший двор. Часть этого пространства лес уже вернул себе, выпустив из себя щупальца низкого, но довольно густого подлеска, но между ним и домом еще оставалось несколько не заросших метров.
Их было четверо, все в камуфляже, все с оружием – охотники. Нет, не те, что стреляют зайцев или уток, а те, о которых говорила Рита и которых опасался Макс. У одного из них на шлейке была овчарка.
Все-таки ворон прилетал за мной.
Все-таки они меня нашли.
Я достала телефон и вызвала Макса. Теперь не было нужды экономить батарею.
Он откликнулся сразу же:
– Мария, что-то случилось?
Но уже по голосу было ясно: он и сам догадался – что. Только надеется, что я сейчас скажу что-то другое, успокоительное. Очень по-человечески – надеяться, даже когда все ясно.
– Охотники. Четверо. Подходят к дому, – коротко сообщила я.
Тут же в дверь ударили чем-то тяжелым. Наверное, это было слышно в трубке.
– Сдавайтесь, – велел Макс. – Не вздумайте геройствовать!
– Хорошо, – тихо сказала я. – Телефон я брошу в печь. Вы дошли? Как там?
– Да, – ответил он. – Рита в безопасности. Мария, я вытащу вас. Обещаю.
В сенях загрохотало, видимо, они уже выбили наружную дверь. Я схватила ружье.
– Хорошо. Берегите Риту! – успела ответить я, выключила телефон и…
…дверь из сеней разлетелась буквально в щепки, и на меня бросилась собака.
Я спустила курок.
Пес отпрянул и завизжал, а я вскинула оружие, целясь в охотника, вломившегося следом.
Но тот успел выстрелить первым.
На мгновение весь мир стал одной сплошной слепящей болью. Падая на пол, я успела лишь подумать, что это конец.
Но это был не конец. Я даже сознание не потеряла. Не совсем, по крайней мере. Охотники ворвались в сторожку, но я видела их лишь как смутные тени, а голоса их доносились, словно из-за стенки.
– Ну ты и лох! На хрена товар-то портить?
– Она в меня из дробовика целилась. Рекса гляди, как отделала!
– Да оклемается твой Рекс. У нее дробь-то утиная, вся в его шкуре завязла. Стрелок из нее, как из задницы аккордеон.
– А если б она мне в лицо пальнула?
– Если бы да кабы… Вы, уроды, харэ ругаться! Жгут у кого-нибудь есть? Если она сейчас подохнет, Принц с нас живыми шкуру спустит.
Откровенно говоря, мне хотелось сейчас именно подохнуть, но вместо этого я наконец-то потеряла сознание.
23.12.2042. Город.
Феликс
Воспользовавшись арендованной машиной, одним из пей-каров по четверть евро за минуту, я довольно быстро отыскал Риту неподалеку от памятника, который я обозначил как место встречи. Она дрожала, а когда я помогал ей усесться в машину, пошатнулась.
– С Марией точно все в порядке? – спросила она, едва усевшись.
Я включил печку посильнее.
– Она с Максом… прячутся где-то, – ответил я, отъезжая. – Подробностей не знаю, но они скрываются.
– Догадываюсь, от чего… Вернее, от кого. – Рита довольно сильно задыхалась, но голос, несмотря на это, был не то чтобы бодрый, но ощутимо сердитый. Ох, знаю я этот ее голос – «девушка на тропе войны, кто не спрятался, я не виновата». – Наверняка от охотников Корпорации.
– Так кого ты там убила? Это правда? – Я все еще надеялся, что это была фигура речи, или мы друг друга не поняли, или еще что-нибудь в этом роде.
– Одну просиликоненную куклу, – буркнула Рита. – Которой не хотелось терять свою драгоценную конечность, и они с муженьком наняли Марию донором. А та, конечно, согласилась, чтобы заплатить за мою операцию.
